Реформа РАН. Что дальше?..

Немногим более двух лет назад произошло кардинальное реформирование Российской академии наук. КПРФ вместе с учеными резко выступали против предложенного сценария реформирования, настаивая на существенном увеличении финансирования отечественной науки, гарантированном сохранении научных школ, созданных в РАН и отраслевых академиях. Выступали против приватизации научно-исследовательских институтов, лабораторий, экспериментальных производств, считая, что опорой возрождения России должны стать наукограды и другие научные центры, созданные советской властью.

Что произошло на практике за это время.

Управлять учеными стали «эффективные менеджеры», собравшиеся в Федеральном агентстве научных организаций (ФАНО). В заявленной цели создания этой структуры значилось, что создана она в первую очередь для того, чтобы провести оценку имущественно-хозяйственного потенциала РАН и помочь научному сообществу оптимальным образом реализовать свои возможности в интересах страны.

Вероятно, первый этап оценки имущественно-хозяйственного потенциала РАН сотрудниками ФАНО в целом закончен. А судя по тому количеству документов, которые запрашивались от институтов подведомственных РАН, он закончился в достаточно полной мере, так как, по оценкам представителей администраций научных учреждений, с которыми довелось общаться, ФАНО об институтах сейчас знает существенно больше, чем они сами знали о себе год назад.

При этом практически все специалисты отмечают, что количество документов, которое было затребовано от институтов сотрудниками ФАНО, более чем в 10 раз превосходило то количество документов, которое в течение многих десятков лет запрашивали от них сотрудники отделений РАН. В итоге все руководство институтов, их научно-организационные, плановые отделы, бухгалтерия, юристы, канцелярия, вместо того чтобы заниматься представлением результатов работы институтов на различных уровнях с целью увеличения их финансирования, были вынуждены заниматься ответами на вопросы из ФАНО.

В результате реформрования РАН сформировалась какая-то странная структура управления фундаментальной наукой. Есть РАН, которой определили быть главной экспертной структурой страны, но при этом у нее отобрали научные институты. Есть Министерство образования и науки, призванное готовить нормативную базу для нашей науки, но которое также отстранено от руководства институтами. И есть ФАНО, которое как раз и управляет институтами, но по вполне объективной причине не может ставить перед нами научные задачи. А тех, кто непосредственно занимается наукой, делает открытия, никто особенно не спрашивает, принимая те или иные «революционные» решения.

Хотелось бы остановиться еще на одном вопросе, который поднимает практически большинство научных кадров.

В Приложении №1 к приказу Федерального агентства научных организаций от 16.06.2015 «Показатели эффективности деятельности федеральных государственных бюджетных учреждений сферы научных исследований и разработок, подведомственных ФАНО, и критерии оценки эффективности работы их руководителей» в числе первых трех показателей значатся:
• число научных публикаций в рецензируемых отечественных и ведущих зарубежных периодических изданиях за год, предшествующий текущему (не менее значения, установленного в плане мероприятий – «дорожной карте» учреждения);
• число публикаций в журналах, индексируемых в международной базе данных «Сеть науки» (Webof Science) за год, предшествующий текущему (не менее значения, установленного в плане мероприятий – «дорожной карте» учреждения);
• число цитат публикаций, индексируемых в информационно-аналитической системе научного цитирования Российского индекса научного цитирования (РИНЦ) за год, предшествующий текущему (не менее значения, установленного в плане мероприятий – «дорожной карте» учреждения.

Другими словами, оценка работы институтов ведется не по экспертным оценкам значимости и полезности отдельных исследований, а по наукометрическим показателям.

В 2014 году исполнилось 50 лет со дня выпуска первого в мире издания Science CitationIndex (то, что теперь называют индексом цитирования), созданного доктором Юджином Гарфильдом. Так вот, этот самый Гарфильд в предисловии к изданной в России книги «Руководство по наукометрии: индикаторы развития науки и технологии» (2014) пишет: «Наукометрические показатели широко используются при оценке и продвижении научных сотрудников, выделении грандов и приеме на работу научно-исследовательского персонала. Однако мне хотелось бы подчеркнуть, что эти количественные данные не должны использоваться как единственный критерий оценки качества исследований научного учреждения или индивидуального исследователя. Эти показатели могут способствовать формированию взвешенного экспертного суждения».

При этом все специалисты отмечают, что крайне сложно планировать количество публикаций, что этот показатель носит довольно широкий спектр неопределенностей. Например, представители экспериментальных специальностей: биохимии, физиологии, иммунологии, гистологии, геронтологии и прочих – могут сделать и написать за год одну, иногда две публикации, так как планирование, проведение эксперимента и обработка его результатов часто не укладываются в пределы одного года.

Для ученых-теоретиков, работающих в каких-то других областях, достаточно хорошего компьютера для написания большего количества публикаций.

Несмотря ни на что, наука жива. И от предстоящего Совета при Президенте РФ по науке и образованию научное сообщество ждет конкретных решений. Ученые рассчитывают, по крайней мере, на продление действующего моратория на отчуждение академической недвижимости в процессе оптимизации научных институтов, увеличение финансирования на отечественную науку. Рассчитывают, что будет принято решение о подчинении ФАНО Российской академии наук, что будут предприняты конкретные шаги по повышению зарплат ученым, по расширению подготовки научных кадров и закреплению в науке молодежи.