«А особенно нужна справедливость»

Директор подмосковного совхоза имени В.И. Ленина, лауреат Ленинской премии Павел Грудинин в беседе с политическим обозревателем «Правды» Виктором Кожемяко.

Слава об этом замечательном человеке широко идёт. Он обрёл известность как руководитель одного из лучших народных предприятий в нашей стране. И недавно зал ХVII съезда КПРФ от души аплодировал ему, когда из рук лидера Коммунистической партии Г.А. Зюганова он получал знаки только что возрождённой к 100-летию Октября высокой награды — Ленинской премии.

В постановлении Президиума ЦК КПРФ о её учреждении сказано, что присвоение премии является фактом признания заслуг лауреата перед трудящимися России в деле воплощения в жизнь ценностей социализма, справедливости и общественного прогресса. Именно на это в первую очередь направляет свои усилия директор ЗАО «Совхоз имени Ленина» Московской области, заслуженный работник сельского хозяйства Российской Федерации Павел Николаевич Грудинин.

Не раз слушал его выступления с трибуны. И всегда восхищало в них основательное знание не только сельскохозяйственной экономики, которой он непосредственно занят, но и главных проблем страны в целом. Поэтому хотелось поговорить с ним о том, что значит в его представлении век Октября для нас всех и для него лично. Наконец-то возможность такая представилась.

Не меняя имя и честь

— Я начал бы, Павел Николаевич, с лобового вопроса о вашем отношении к Великой Октябрьской социалистической революции. Но главное, по-моему, ясно. Хотя бы из того, что после контрреволюционного переворота 1991 года и до сих пор руководимое вами хозяйство сохраняет ленинское имя. Ну а Ленин и Октябрь неразделимы. Вот сейчас, возле входа в это административное здание совхоза, долго стоял перед незаурядным бюстом Владимира Ильича, вокруг которого так любовно устроен прекраснейший цветник…

— Этот бюст на данном месте прочно стоит ещё с далёкого советского времени — больше сорока лет. А если вы пройдётесь потом по нашей территории, то увидите памятник Ильичу, который мы установили сравнительно недавно. Работа выдающегося советского скульптора Вучетича.

— Как же он к вам попал?

— О, это интересная история. После уничтожения Советской власти некоторые снесённые ленинские памятники и подготовленные к установке, но теперь обречённые свозили в Горки Ленинские. А они — соседи наши.

— Значит, там вы присмотрели?

— Договорились с покойным ныне директором музея-заповедника (спасибо ему!), что отдадут нам. Мы его отреставрировали и собрали с помощью профессиональных скульпторов, поскольку был он из нескольких частей, и открыли в очень торжественной обстановке. Ныне для наших рабочих и членов их семей это любимое место, куда многие приходят. А в праздники или, когда, скажем, бывают у нас пленумы обкома КПРФ, сюда возлагаются цветы. Кстати, Ильич на скамейке сидит, а рядом свободное место, так что каждый может присесть к нему, чтобы подумать о судьбах Родины.

— На Украине (да и не только, к сожалению) памятники Ленину сносят или норовят снести, Мавзолей ленинский власть позорно прячет, а у вас — совсем другое! Вот я про имя помянул, что вы своему совхозу его сохранили. Это же принципиально?

— Разумеется.

— И ведь наверняка «сверху» был нажим, чтобы сменили?

— Ещё какой! Причём несколько раз повторялся.

— То, что не сдались вы, о многом говорит.

— Да не могли сдаться. Просто права не имели, какие бы блага ни обещались за измену. Это было решение общего собрания коллектива, абсолютно убеждённое.

— Чем продиктовано?

— Логика предельно понятная: нам хорошо работалось и жилось при этом имени, потому ни в коем случае не будем его менять. Между прочим, с Лениным в буквальном смысле связано и рождение нашего хозяйства.

— Каким образом?

— Ехал Владимир Ильич из Кремля в Горки и остановился, увидев несколько пашущих землю мужиков. Разговорился с ними. И посоветовал: объединяйтесь, мол, в коммуну, чтобы лучше было совместно работать. Прислушались к вождю и объединили свои земельные наделы, девять лошадей и немудрёный тогда инвентарь. Стали трудиться вместе. Так появилась эта небольшая коммуна под названием «Хутор Ленина», из которой вырос наш совхоз. В будущем году, вслед за юбилеем Октября, отметим и собственное 100-летие.

— В какой же день?

— Когда произошла та историческая встреча Ленина с нашими крестьянами. Дата известна: 10 ноября 1918 года.

Откуда взялись антисоветчики?

— Вы сказали: «Нам хорошо работалось и жилось при этом имени», имея в виду свой совхоз. А если через Ленина и Октябрь взглянуть шире — на историю, на дела и жизнь всей страны в советское время?

— Время это было разным. Была острейшая борьба за установление новой, народной власти, когда пришлось преодолевать сильное сопротивление внутренних и внешних врагов. Было невероятное трудовое напряжение пятилеток, когда создавалась наша индустрия, а затем — страшнейшая война и восстановление разрушенного. К той жизни в Советском Союзе, которую лично я застал, родившись в 1960-м, путь был нелёгкий, и не учитывать этого нельзя. Верно говорится про конкретно-исторический подход.

Но скажу вам сейчас для меня очень важное. Я не понимаю, откуда взялись люди, которые вдруг забыли, что их фактически сделала людьми Советская власть. Которые получали все блага, учились бесплатно, заняли достойное положение в обществе — и неожиданно стали антисоветчиками! Начали утверждать: всё было не то и не так, то есть неправильно.

— Есть чему удивляться, согласен…

— А что, собственно, было неправильно? Богатства народные справедливо распределялись на всех. Все имели равный доступ к социальным лифтам, как ныне принято говорить. Если ты хорошо учился, для тебя действительно были открыты все дороги. И тут не было разницы, скажем, между мной и сыном секретаря райкома или обкома партии.

По-настоящему бесплатное здравоохранение, образование, и никто не беспокоился, что после учёбы он работы себе не найдёт. А чтобы стать министром, надо было сперва потрудиться рабочим и пройти потом большую школу. Нельзя было по блату, без знаний и опыта, занять должность, где эти знания требуются. Не то, что сегодня, когда кто-то сразу может стать, допустим, банкиром только потому, что он — сын высокопоставленного чиновника.

В общем, было гораздо более справедливое общество. Во всех отношениях.

— Вы-то чей сын?

— Мои родители поженились, будучи студентами Тимирязевской академии. В одной группе учились, на экономическом факультете. Тогда я и родился. А через год, когда учёбу они закончили, направили их на работу сюда, в совхоз. Так что вся жизнь моя прошла здесь.

— Ну а родители ваши какого происхождения?

— Рабочего. Дедушка по отцовской линии (у них в семье было десять детей) трудился на железной дороге, другой — в геологических экспедициях.

— А двое из их детей, значит, потянулись к труду на земле. Тимирязевка — высокая марка!

— Один приехал с Вологодчины, другая — из Норильска. Для советского времени всё обычно. Меня после школы совхоз направил на учёбу в Московский институт инженеров сельскохозяйственного производства имени Горячкина. В нынешнем июне мы отметили 35-летие со дня окончания нашего курса.

— После института вернулись в родной совхоз?

— Естественно. Сперва стал бригадиром, затем инженером мехмастерской, потом заведующим мастерскими, а уж дальше — заместителем директора и директором. На эту должность, замечу, коллектив меня избрал. Доверие надо было оправдывать.

«Нас вообще могло не быть»

— А время между тем кардинально изменилось. Ведь избрали вас директором уже после 1991-го?

— Да, в 1995-м.

— Наверное, для хозяйства самое трудное время?

— Если говорить об условиях, в которые мы поставлены, то труднее, пожалуй, только сейчас.

— И всё-таки следует отметить знаковый, с моей точки зрения, факт. Совхоз имени Ленина как был, так и остаётся в полном смысле слова передовым хозяйством — основным производителем земляники в стране и надёжным поставщиком к народному столу много чего ещё. Представляю, насколько нелегко это далось.

— Нас вообще могло не быть: мы выдержали четыре попытки рейдерского захвата.

— Что ж, подмосковная земля — самая дорогая...

— И для бандитов — самая лакомая. А их — вот в чём суть! — поддерживала власть. В области из более 480 колхозов и совхозов осталось меньше 100. Вот рядом с нами находились два преуспевавших, богатейших колхоза — имени Горького и имени Владимира Ильича. Второго теперь нет вовсе, а первый лишь значится на бумаге: в действительности от него тоже ничего не осталось.

— Трагическая судьба!

— Именно. Потому что действовали-то захватчики при покровительстве власти. Председателем колхоза имени Горького, например, был Василий Яковлевич Мамров, которого я считал и считаю своим учителем. Великолепный хозяйственник! Герой Социалистического Труда, почётный гражданин Московской области и т.д. и т.п. Так его в день рождения вызвал областной министр сельского хозяйства, вручил от имени губернатора награду и подарок, а потом сказал: «Вот эти люди будут у тебя инвесторами». Начали так называемые инвесторы со скупки паёв у колхозников, а затем стали хозяйство ликвидировать. И Василий Яковлевич, видя, как разваливаются результаты его пятидесятилетних трудов, ничего не мог сделать!

— Развалом можно назвать всю политику так называемых реформаторов. Согласны?

— Развалом и разворовыванием социалистической собственности. Когда Чубайс заявлял, что каждое приватизированное предприятие — это гвоздь в крышку гроба коммунизма, он на самом деле набивал карманы. Свои и других олигархов. Это и стало новой неписаной идеологией власти: заботиться не о производстве, не о людях, которые трудятся, а о набивании карманов своих приближённых.

— Хотя в Конституции записано, что Россия — социальное государство.

— Но где она, эта социальность? Самая отличительная особенность нынешнего государства в том, что провозглашается одно, а делается совсем другое. И происходит разрыв сознания: вроде мы живём по закону, а в реальности — «по понятиям». Трудно бывает даже сделать что-либо в интересах общества.

— Примеры конкретные можете привести?

— Примеров сотни, приведу один. Вот мы строим молочно-товарную ферму. Если бы мы строили её в советское время, то каждый чиновник старался бы нам помочь. А если бы кто-то мешал, то секретарь райкома или обкома быстро поставил бы таких на место. Сейчас, хотя мы делаем нужное для всех дело — увеличиваем производство молока, никто нам не помогает, а только мешают. Либо каждому чиновнику взятку дай, либо долго ходи по судам. Что бы полезное мы ни делали, всюду противодействие: требуют денег.

— Можно понять, как это влияет на психологию.

— В результате отбивается желание работать, и страна ослабела. Понятно же, если нет настоящего внимания к производству, если всё приходится покупать за рубежом — на чём ездишь, что пьёшь и ешь, во что одеваешься — это не великая страна. А за 25 лет большая часть населения, кажется, к этому уже привыкла. Знаете, как я кратко формулирую идеологию, которая нынче возобладала, и ту, какая была у коммунистов в советское время?

— Интересно услышать.

— Исхожу из четырёх действий арифметики. У коммунистов, руководивших Советской страной, было: «Сложить и умножить». А теперь по-другому: «Отнять и разделить».

— Но разве вы не слышали, что приписывают это как раз коммунистам, большевикам?

— Мало ли что приписывают! В том-то и задача исключительной важности сегодня, чтобы в связи со 100-летием Великой Октябрьской социалистической революции постараться разъяснить обманутым людям, что же в действительности народу нашему дала она и каких колоссальных результатов благодаря ей мы добились.

Цинизм, какой трудно даже придумать

— Тридцать лет подряд яростно внушалось нашим соотечественникам, как всё было плохо в советское время. Да и сейчас продолжают внушать...

— А я говорю: стоп! Что плохо? Неграмотная страна, где больше половины населения не умело ни читать, ни писать, стала абсолютно грамотной. Стали производить огромное количество продукции, выйдя на второе место в мире, и создали обороноспособность, надёжно защищавшую страну. На многом из того времени держимся до сих пор.

— Враги наши твердят об ином…

— Минусы? Недостатки? Ошибки? Были, конечно. Они есть всегда и у всех. Но нужно, напомню опять-таки, обязательно учитывать, в каких конкретных исторических условиях вынуждены были жить и работать тогда. И потом — недостатки недостаткам рознь.

Можно обвинить руководителя, что он действует слишком авторитарными методами. Однако любое руководство — это в какой-то мере принуждение. И нельзя не учитывать, ради чего оно. Если в личных интересах — это одно, а если во имя общества — совсем иное.

У нас много писали и пишут: Сталин плохой, Сталин хороший, Сталин опять плохой… Но не уйти от того, что он работал по двадцать часов в сутки вовсе не ради увеличения своей собственности, которой просто не имел. Как и Ленин.

— А что сегодня?

— Ваш вопрос опередил то, что я хотел сказать. Проблема не сводится к Ленину, Сталину и личностям нынешних руководителей, хотя здесь сравнения тоже могут быть весьма поучительными. Но мы имеем теперь возможность по всем параметрам сравнивать, что было и что стало, то есть систему советскую и нынешнюю.

Вот недавно глава правительства и лидер правящей партии заявил народу: «Денег нет, но вы держитесь!» Послушайте, но ведь это нечто запредельное.

— Цинизм, какой даже трудно, кажется, придумать.

— А главное, деньги-то есть! Только у кого? У олигархов. И где? Далеко от Родины. А у настоящего производителя на необходимую модернизацию денег действительно нет. Вы помните, президент давным-давно уже обещал двадцать миллионов модернизированных рабочих мест. Но где они? Да и кто на них будет работать, если нынче днём с огнём не сыщешь ни слесаря, ни токаря, ни сварщика…

— Потому что за последнее время они стали не нужны?

— Конечно, все эти годы промышленные предприятия сносились, а вместо них строились торгово-развлекательные центры. Однако если ВВП на 30 процентов обеспечивается не производством, а торговлей, это уже катастрофа. А у нас торговли ещё больше!

Но есть и другая сторона проблемы. Вот говорят, что главное достижение «новой России» — заполненные прилавки. А я утверждаю: если ввести советские ГОСТы качества, прилавки эти быстро опустеют. Потому что не было в Советском Союзе молока из пальмового масла, колбасы без мяса и хлеба, который просто нельзя есть.

— Но ведь и это многих озадачивает своей ценой.

— Ну да, людям внушают, что всё у нас хорошо. А заходит человек в магазин и думает: что же хорошо-то, если я ничего купить не могу? Цены растут, а у покупателей, как и у производителей, не хватает денег.

— В чём же корень, на ваш взгляд?

— Государство фактически перестало заниматься производством. То есть всё только на словах. Между тем всегда стоит проблема, во что вкладывать средства. Мы вкладываем их в Олимпиаду, в чемпионаты по футболу, а могли бы — в модернизированную промышленность, чтобы производить больше и лучше, в сельское хозяйство, чтобы стать по-настоящему конкурентоспособными и сильными.

— Говорилось и говорится об этом немало.

— Но что в реальности? Проектное финансирование, которое обещал президент, осталось на бумаге. Кредитование производства под 5 процентов годовых — тоже, поскольку не хватает даже для олигархов, которых они прикармливают.

В Белоруссии — 3 процента и для всех, а у нас — 5 процентов и не для всех. Это что за подход? Говорят: «Ну, вот кто пройдёт путь оформления документов…» А там документов столько, что ни один не пройдёт!

Прямо скажу: всё это и многое-многое другое — просто показуха. В чём у нас власть действительно преуспела, так это в обмане населения, в отвлечении его внимания от истинно насущных, жизненно важных проблем.

— А вас не удивляют чрезмерная доверчивость и внушаемость населения? Уничтожается наука, закрываются школы, больницы, которые в советское время открывались, роженицам на селе приходится ехать чуть не за сотню километров… Но воспринимается всё как-то чересчур спокойно.

— Я думаю, до поры до времени.

Остались островом социализма

— При всём, о чём мы сейчас говорили, ваш совхоз, Павел Николаевич, называют островом социализма. Как я понимаю, с полным основанием. Можно ли вас и другие подобные народные предприятия, опыт которых поднимает и пропагандирует КПРФ, считать примером для других?

— Это, пожалуй, со стороны виднее. Я же могу сказать, что при социализме таких хозяйств, как наше, было много, а теперь остались единицы. Не хуже нас, например, был соседний колхоз имени Горького, про умышленный развал которого я вам рассказал. В социалистической системе хозяйства политический курс направлялся именно на приумножение такого уровня производственных коллективов. И это проистекало из самой сути советского социалистического строя, главной заботой которого был человек-труженик.

Вот мы и решили от этого не уходить. То есть сохранить справедливые социалистические принципы производства и распределения, не допуская того, на чём зиждется хищнический капитализм: чтобы каждый любым способом стремился урвать только для себя. Решили, несмотря на все трудности и наперекор им, строить территорию социального оптимизма.

— Звучит красиво, однако можно представить, сколько тех трудностей сразу перед вами возникло.

— Кое-что на эту тему я уже сказал. Да, условия, созданные нынешним государством, крайне жёсткие. Но мы трудимся совместно и заработанное направляем на улучшение жизни наших людей. И все у нас имеют квартиры в новых домах, и дети бесплатно ходят в кружки, и мы доплачиваем за обеды в школе — за прошлый год это около 6 миллионов рублей. И мы обеспечиваем пенсионеров всем необходимым, в том числе ежеквартально выдаём доплату к пенсиям. Как и тридцать лет назад, руководство совхоза отвечает не только за своих работников, но и за всё происходящее в посёлке.

— Недавно Геннадий Андреевич Зюганов посетил новое здание вашей школы и новый детский сад. В «Правде» было сказано об уникальности этих ваших новостроек…

— Можете сами посмотреть. А в 2009 году мы открыли новую поликлинику, оснастив её самым современным оборудованием. И доплачиваем из бюджета совхоза врачам.

— Честно говоря, ваш рассказ вызывает восхищение. Поневоле думаешь: если бы всюду так было!

— А я вам отвечу: если бы главной заботой государства была поддержка не олигархов, а производителей, в том числе работающих на земле, то именно так и было бы. Я иногда говорю: хотите видеть будущее российского сельского хозяйства без трагедии 1991 года — приезжайте к нам в совхоз.

Помнить уроки 1917-го

— Однако трагедия в том злосчастном 1991-м, увы, произошла. Необходим выход страны из её последствий. Как будто и власть что-то сознаёт: один за другим возникают «на самом верху» разговоры о всяких планах, о необходимости развития, вариантах социально-экономических преобразований и т.п. Только за такой длительный срок мы развития-то почти не замечаем. Почему?

— Вы же сами сказали про позицию власти: «Как будто». Не дело она делает, а просто видимость создаёт.

— И вот что давно возмущает. Свои варианты изменения ситуации в экономике и социальной жизни разрабатывает КПРФ. По-иному и с участием очень авторитетных специалистов. Между тем власть глухо это игнорирует! Совсем недавно, например, президент на телеэкране рассматривал варианты экономической стратегии. Кого пригласил? Кудрина и Титова. Но ясно же, что они друг от друга мало отличаются. А ведь есть экономическая программа КПРФ, разработанная и предложенная на форуме в Орле. И её президент перед телезрителями не рассматривает. Демонстративно?

— Разумеется. Классовый подход. С позиций интересов своего класса, олигархических интересов. Это видно фактически во всём, так что удивляться нечему. Другой вопрос — к чему это может привести.

Мы с вами говорим о революции. Казалось бы, 100 лет прошло, давняя история. Но есть уроки таких гигантских исторических событий, которые обязательно требуется извлекать. И вот этого, по-моему, нынешняя власть не делает.

— В чём, на ваш взгляд, главный урок?

— Нельзя доводить народ несправедливостью до крайних пределов терпения. Когда теперешняя обслуга власти изо всех сил пытается доказать, что революция свершилась «из-за происков кучки оголтелых врагов империи», а народ тут ни при чём, это же сущая чушь.

Та власть зарвалась, наплевав на горе и беды миллионов кормивших её людей. Поправ даже малейшие признаки справедливости. А нашему народу, я считаю, справедливость дороже всего.

— Согласен с вами абсолютно!

— Когда у нас в Советской стране была справедливость, мы готовы были перенести и переносили самые тяжкие испытания. И одерживали победы, потому что на самом деле, а не на словах были едины.

— Сейчас призывы к единству тоже не смолкают.

— Но чудовищная пропасть, созданная между богатыми и бедными, между олигархами и нищими, настолько глубока, что невозможно им соединиться. Более того, по моему ощущению, у нас опять назревает предреволюционная ситуация. Помните, когда низы не хотят, а верхи не могут…

— Вы так думаете?

— Да. И основная причина в том, что уничтожена социальная справедливость. Бедных, неуверенных в завтрашнем дне становится всё больше, а обеспеченных и уверенных — ничтожное меньшинство. При этом на неимущих, несчастных смотрят они свысока, даже не задумываясь по-настоящему о том, чтобы изменить положение.

— А телевизор показывает, что всё в порядке.

— Но сколько бы ни уверяли, к примеру, что средняя зарплата по стране у нас 30 тысяч рублей, я-то знаю: это не так. Достаточно отъехать несколько дальше от Москвы, и вы убедитесь, что 30 тысяч там считается очень высокой зарплатой. Тогда как чиновники в правительстве получают сотни тысяч. Не говоря уж об олигархах. И вот этот разрыв — совершенно ненормальный! — может привести к коллапсу.

— Говорят, что мы переживаем очередной кризис.

— Ну да, и в это время кто-то покупает новые яхты, дворцы, персональные самолёты. А кому-то трудно детей прокормить, и чтобы сделать за рубежом спасительную операцию ребёнку, родители вынуждены кланяться на весь свет: авось, кто-нибудь поможет.

— В соответствии с тем знаменитым призывом: «Денег нет, но вы держитесь».

— Похоже, что во многом вернулся к нам царизм. И если массы людей, доведённых до отчаяния, выйдут на улицы, вряд ли тут и Росгвардия поможет.

— А видится вам свет в конце тоннеля, Павел Николаевич?

— Скажу так: всё более актуальными становятся лозунги, которые были 100 лет назад. «Власть — Советам!», то есть не чиновникам и олигархам, а народу. «Земля — крестьянам!», «Фабрики — рабочим!», «Мир — народам!» Сто лет назад эти лозунги победили, обеспечив нашей стране справедливую жизнь. А сейчас, по существу, те же самые лозунги выдвигает КПРФ. Конечно, с учётом новых условий и новых подходов, но с той же нацеленностью на справедливость.

Мы уже вспоминали Орловский экономический форум и его решения. В них — конкретно разработанная программа преобразований и подъёма нашей экономики на социалистических основах. А есть и программа «Образование для всех», есть предлагаемые КПРФ «Десять шагов к достойной жизни»…

— Не приемлют это олигархи и правящая верхушка.

— Понимаю. Сам про то говорю. Но пусть помнят 1917-й. Законы истории неотменимы и неотвратимы.