«Советская Россия»: Кто пустил поезд под откос?

В случившимся теракте на Октябрьской железной дороге прослеживается ещё и второе дно. Просто культ вуду какой-то.

Укладывается ли террористический акт на Октябрьской железной дороге в логику современного политического процесса, подобно тому как 10 лет назад поход Басаева на Дагестан, взрывы московских домов и вторая чеченская война полностью уложились в логику прихода Путина к власти?

Гипотезы о том, кто это совершил – «исламские экстремисты» или «национал-экстремисты», – не имеют решающего значения. Здесь имеет значение не КТО сделал, а ЧТО на самом деле получилось, какой реальный эффект произведен. Подрыв «Невского экспресса» в отличие от «Норд-Оста» и Беслана имеет явно антиэлитарный характер. Пятничный «Невский экспресс», отбывающий из Москвы в 19.00 и прибывающий в Петербург в 23.30, – наиболее популярный поезд у питерской чиновной «элиты», работающей в Москве и проводящей выходные дни дома. Так, в черную пятницу, 27 ноября, погибли два руководителя федерального уровня – главы Росрезерва и Автодора, оба выходцы из Питера.
Но при этом в теракте ясно просматривается и двойное дно – кроме реальной цели была еще и виртуальная, не менее убойная. Ровно за неделю до него, в пятницу, 20 нояб­ря, на том же поезде ехали на съезд «Единой России» московские делегаты и сопровождающие их журналисты. К поезду был прицеплен дополнительный VIP-вагон, в котором разместилась вся госдумовская верхушка «Ел – вице-спикеры Думы, председатели комитетов, известные депутаты. И тут оказывается, что… В общем, произошло что-то вроде втыкания иголок в куклу, изображающую врага, в дагомейско-гаитянском культе Вуду. Поделюсь личным опытом на этот счет.

Как-то я летел из Москвы в командировку в один большой сибирский город. Хотя летать приходится часто, именно в тот раз сердце было, как говорится, не на месте.  И действительно, ровно через неделю аэробус, летевший тем же рейсом, уже после приземления в аэропорту назначения сошел с полосы, врезался в ограждение и сгорел, причем большинство пассажиров погибло. Поверьте, чувства, которые я испытал, узнав о катастрофе, были ужасны, крайне далеки от облегчения. Наоборот, как сказал герой «Брильянтовой руки», «на его месте должен был быть я». Поэтому я уверен, что и большинство делегатов испытали аналогичные чувства: «на их месте могли бы быть мы». Как же восприняли они посланный сигнал на национальном уровне?

Попробуем выяснить это, справившись у одного из наиболее осведомленных и близких к кремлевской администрации политтехнологов – Глеба Павловского. По его мнению, логика современной политической борьбы состоит в противостоянии неких «модернизаторов», возглавляемых президентом Медведевым, с некими противящимися модернизации «реакционными силами в стране и в партии». При этом политтехнолог считает неизбежным политический конфликт между сторонниками старой и новой политической стратегии. А инициировать его должен президент, если он на деле хочет модернизации. «Посмот­рим, чья возьмет», – добавил главный политконсультант Кремля. Эту фразу он произнес на петербургском Медиафоруме, приуроченном к съезду «Единой России». То есть ближайший соратник Суркова публично усомнился в способности «Ел удержать события в своих руках. «Тою порою Эней уже плыл по открытому морю» – иначе говоря, пока Павловский выступал, делегаты съезда только еще грузились в отбывающий в Питер «Невский экспресс».
Но дальше – больше. Практически накануне теракта Павловский в интервью одному из самых враждебных ему «оранжевых» сайтов, Каспаров.ру, поведал о потенциале «реакционных сил». По его словам, у этих сил есть сильные рычаги – прежде всего институт беззаконных арестов. И потом кто-то прибегает к тактике выборочных убийств по политическим и иным мотивам. Так сказал политтехнолог, а мы спросим дополнительно: можно ли добавить в этот перечень и теракты? Полагаю, что можно.

Но кто же эти «реакционные силы»? Шесть лет тому назад Павловский, будучи советником главы президентской администрации Волошина, написал служебную записку о «группе Сечина (личного секретаря президента Путина) – Виктора Иванова (помощника по кадровым вопросам)», в которой прозорливо предсказал, что флагом государственных интересов на место разрушенной олигархической системы придет новая «силовая олигархия», ориентированная на использование государственных рычагов и административного ресурса для передела собственности в свою пользу. Тогда инициаторы записки потерпели поражение. Волошин вынужден был уйти в отставку. Несколько месяцев спустя за ним последовал и Касьянов. Сегодня Сечин – вице-премьер по вопросам промышленности, а В.Иванов возглавляет Госнаркоконтроль. Но и Павловский не остался без протекции, что позволяет ему и сегодня давать очень любопытные «утечки» из «высших сфер».

Поэтому вернемся в нынешнее время. Для отыскания «реакционных сил» можно составить список беззаконных арестов, но он будет очень трудоемким и длинным. Значительно короче список органов, кто занимается арестами. В чью компетенцию входит предотвращение и расследование убийств по политическим мотивам или кто глядит на такие убийства сквозь пальцы. Или, что  то же самое, кто может прикрывать своим бездействием такие убийства. Наконец, в чью компетенцию входит предотвращение террористических актов. Арестовывают граждан у нас по закону только суды, а вот задерживают и ходатайствуют об их аресте – Следственные комитеты при прокуратурах (СКП), органы МВД, ФСБ и еще нескольких силовых ведомств, в перечислении которых можно сегодня легко запутаться. Даже охотрыбнадзор, не говоря уже о нарко­конт­роле и миграционной службе, вправе «замести» любого гражданина при малейшем подозрении. Стало быть, речь идет о контроле над госорганами, имеющими право проводить задержания и аресты, а также обязанными бороться с убийствами и террористическими актами.

Если исходить из прямого смысла слов Павловского, президент Медведев сегодня такого контроля не имеет, но твердо намерен его обрести. В стенах президентского «мозгового центра», Института современного развития, говорятся речи о необходимости формирования особой «модернизационной» вертикали власти, подчиненной исключительно президенту, параллельной подчиненной премьеру «регулярной» бюрократической вертикали.

Эпицентром борьбы за право реального, а не формального контроля над силовиками стало сегодня Министерство внутренних дел. Телевизор, начиная с дела майора Евсюкова, переполнен смакованиями преступлений милиционеров против простых граждан, хотя небезызвестный майор Дымовский утверждает, что убивать и крышевать милиция больше не стала – просто раньше об этом меньше распространялись. Дошло до того, что депутат Госдумы, скандально известный еще со времен «дела КПС+ адвокат Макаров, прямо заявил в телеэфире, что модернизировать или реформировать МВД невозможно – его можно только ликвидировать. (То есть, добавим от себя, сделать ровно то, что вынуждено было сделать Временное правительство после Февральской революции 1917 года.) Мотивировка та, что граждане абсолютно беззащитны перед милицией – даже простое неповиновение ей означает административное дело на 15 суток, а уж сопротивление влечет уголовное наказание вплоть до пожизненного заключения. Пользуясь такими прерогативами, милиция вытворяет что угодно. В результате ее боятся больше, чем бандитов.

Возражая таким революционным и, кстати, подпадающим под статью 282 УК РФ об экстремизме призывам депутата-адвоката Макарова, министр МВД Нургалиев поспешил заявить, что законопослушные граждане могут давать сдачи его распоясавшимся подчиненным. Это заявление свидетельствуют о некоторой растерянности силовиков. Милицейский «джинн» вырвался из бутылки, и загонять его обратно предлагается рядовым гражданам. За такое в полном смысле революционное заявление, также граничащее с преступлением, предусмотренным статьей 282 УК РФ, Нургалиева сразу же осудили его коллеги, представляющие как «регулярную», так и «модернизационную» вертикаль власти. Мол, разве так можно?! – отдавать споры с «представителями власти» на суд народа!
Однако в словах министра содержится нечаянно сказанная глубокая «сермяжная правда», выходящая далеко за пределы частных соприкосновений граждан с милицией. Речь идет о соприкосновениях власти и общества. В самом деле, может быть, не стоит всем нам ждать, «чья возьмет» в верхушечной сваре, а попробовать самим «взять»?