Газета «Правда»: Егор Гайдар и зловещие планы Запада. Воспоминания последнего председателя Верховного Совета РСФСР Руслана Хасбулатова

29 декабря газета «Правда» публикует материал последнего председателя Верховного Совета РСФСР Руслана Хасбулатова

Умер Егор Гайдар. В отличие, например, от Чубайса или Бурбулиса (которых я всегда считал проходимцами и мошенниками и не мог скрыть к ним презрения), Гайдар во мне никогда не вызывал личной неприязни.

Его появление в российском правительстве в конце октября 1991 года было необычным. Обстановка после разгрома ГКЧП сложилась в стране драматичная: не было союзных властей — правительство СССР, Верховный Совет СССР и Съезд народных депутатов СССР (он был обезглавлен необоснованным арестом Анатолия Лукьянова) тихо ушли в небытие, а российское правительство Ельцин незаконно самолично разогнал. И в период с августа по конец октября ни в СССР, ни в России не было правительства. В такой обстановке я вынужден был превратить Президиум Верховного Совета России в реальное правительство, и он вместе с аппаратом нашего парламента управлял всеми делами страны. Чуть ли не ежедневно я ставил вопрос перед Ельциным о формировании правительства. Он соглашался, просил дать ему то неделю, то две и тянул время — даже не знаю для чего.

АКТИВНОСТЬ Ельцина необычайно возросла примерно за неделю до открытия очередного Съезда народных депутатов России в октябре 91-го. Ежедневно он обсуждал со мной кандидатуры на пост премьера. Вначале это был Юрий Скоков, работавший заместителем у премьера Ивана Силаева. Через дня два возникла кандидатура академика Юрия Рыжова, союзного депутата, ректора технического института, сильного организатора, очень способного человека. Еще через пару дней появилась кандидатура академика Святослава Фёдорова, основателя и руководителя межотраслевого научно-технического комплекса «Микрохирургия глаза» (вот, кстати, первый реальный и мощный пример инновационного развития!). Как-то Фёдоров был у нас в Плехановском институте, рассказывал профессорам и студентам о новых принципах и подходах в организации его комплекса и произвел на всех нас громадное впечатление, Для нас, профессиональных экономистов, было ясно, что этот опыт имеет универсальное значение, его следует энергично внедрять в промышленность…

Вскоре звонит Фёдоров, сообщает, что с ним разговаривал Ельцин, предложил пост премьера, он согласился, спрашивает: поддержит ли его Верховный Совет? Я отвечаю, что поддержит на все 100%, а лично я счастлив, что наш президент сделал самый удачный выбор. И вот наступил октябрь, начинает работу Съезд народных депутатов. Я предоставляю слово президенту. Ельцин выступает с обширным докладом о положении в стране, ее экономике. Сообщает, что с 1 января 1992 года он предлагает режим «свободных цен». В результате через… 6 месяцев «рынок наполнится товарами, дефицит исчезнет навсегда…» В зале смех вперемежку с негодованием. Затем сообщает, что «он, Ельцин, лично возглавит правительство», ему будут «помогать два первых заместителя — один по экономике и финансам, другой займется политическим прикрытием первого заместителя». Так появились невесть откуда Егор Гайдар, Геннадий Бурбулис, а затем Чубайс и прочие персонажи, профессионально плохо подготовленные и социально безответственные.

Мне пришлось использовать все свои внутренние силы, способности и даже ухищрения, чтобы убедить депутатов утвердить такой состав правительства: Гайдара никто не знал, Бурбулиса знали слишком хорошо, поэтому мало кто считал их пригодными для руководства страной и экономикой в самый сложный исторический период. К тому же выбор тогда был значительным, многие знали и академика Рыжова, и тем более Святослава Фёдорова.

Знали и о том, что Ельцин уже сделал предложение им обоим. Предполагали, что он предложит Верховному Совету сделать выбор между этими двумя достойными кандидатами. Произошло же совершенно немыслимое.

Вполне логично, что депутаты были настроены категорически против предложенных Ельциным кандидатур, да и его самого, в качестве главы правительства: Конституция такой конструкции не предусматривала. Сложилась крайне сложная ситуация для президента, угроза отказа утвердить такой состав правительства была высокой. В перерыве Ельцин просит меня сделать всё возможное, чтобы спасти его от «позора». Говорит, «позже, через некоторое время, я вернусь к кандидатуре Фёдорова». Необычайно сложными маневрами, ведя переговоры то с одной группой депутатов, то с другой, взывая в том числе к мотивам, связанным с необходимостью поддержания престижа президента в столь сложные времена, делая намеки на то, что «вскоре мы вернемся к кандидатуре премьера», я буквально «протащил» Гайдара на должность первого заместителя главы правительства России.

Это — иллюстрация неконструктивного, иррационального компромисса в большой политике. Не желая ссориться со своим соратником, президентом Ельциным, я пошел на, мягко говоря, недостойное дело, которое обернулось бедой для страны: ведь для меня больше, чем для парламентариев, была очевидна неадекватность этого правительства в целом.

А ведь к тому времени, когда на политическом небосклоне появились фигуры Гайдара, Чубайса, Бурбулиса, Ясина и пр., Верховный Совет вместе с президентом Ельциным уже имели основательно разработанные законодательные акты и планы по экономической реформе.

Мы исходили из следующих постулатов. Вначале приватизация по этапам — легкой промышленности, торговли, сельского хозяйства; форсированное развитие малых форм предпринимательства, создание многочисленных частных и кооперативных банков, всей рыночной среды, форсированная подготовка управленческих кадров.

Основное же ядро стратегических предприятий должно было оставаться в системе государственной собственности, чтобы не «обрушить» экономику. Эти предприятия также должны были трансформироваться к условиям формирующейся рыночной среды — в корпоративные структуры, но оставаться в государственной собственности.

Таким образом, предполагалось, что, не разрушая систему государственной собственности в главных отраслях, рядом, параллельно, мы будем быстро создавать рыночные структуры. То есть открывался классический путь развития капитализма — «снизу», как это происходило в Западной Европе на протяжении столетий.

На следующих этапах, по мере «созревания» капитализма, когда «заработают» конкурентные механизмы, будет создана устойчивая рыночная инфраструктура, из государственного сектора в частный предполагалось передавать всё большее число предприятий. Таким образом государственный сектор должен был постепенно «сжиматься», сокращаться в пользу частного капиталистического сектора. То есть капитализм должен был формироваться «снизу — вверх», как это происходило повсюду — в Западной Европе, Америке.

Но деятельность правительства Гайдара привела к тому, что капитализм стали создавать «сверху», наделяя совершенно неподготовленных людей крупными заводами, фабриками, горнодобывающими объединениями и т.д. Откуда им знать, что такое «конкуренция», «рынок», зачем им какие-то «малые предприятия», «кооперативы»? Они твердо уверовали в одно: «держи» хорошие отношения с властью — и всё будет «в порядке». Отсюда — формирование российского капитализма изначально на клеточном уровне как паразитарного капитализма, не понимающего своей социальной роли и одержимого получением максимальной прибыли любой ценой.

В результате произошло именно то, что должно было произойти как следствие проводимой псевдонеолиберальной экономической политики по рецептам «Вашингтонского консенсуса». К марту 1992 года мы столкнулись с гиперинфляцией, цены возросли в тысячи раз, деньги превратились в фикцию. Странно, но этот очевидный факт, то есть гиперинфляция, не признался Гайдаром. Он категорически отрицал её с трибуны парламента под издевательский хохот зала. Затем началась приватизация. Принятые Верховным Советом экономические законы, подписанные президентом Ельциным, правительством отбрасывались как ненужный хлам. «Министерство приватизации» во главе с Чубайсом вообще действовало как самостоятельное правительство, наделяя произвольно каких-то сомнительных лиц огромными предприятиями. Была откровенно искажена суть приватизационных чеков — они первоначально, по замыслу законодателя, должны были быть именными. Тогда общество избежало бы той практики, когда за бутылку водки их скупали по деревням и весям всякие проходимцы, которые становились собственниками крупнейших машиностроительных заводов. Страна погрузилась во всеобщую анархию.

Реформы Гайдара (затем и Черномырдина) обогатили в громадной степени примерно 8—10% населения. Они получили государственную собственность приблизительно на сумму в 300 млрд. долл. Примерно половина этих активов была умертвлена новыми хозяевами, которые предварительно обобрали до нитки свои предприятия. В государственном секторе также происходили процессы деиндустриализации, были уничтожены активы примерно на 180 млрд. долл. Соответственно общество обеднело именно на эту гигантскую сумму — вот откуда низкая заработная плата у 75% населения и мизерные пенсии.

Взращенный искусственно довольно узкий социальный слой из людей с мощным хватательным инстинктом формирует власть в огромной стране. Конечно, все эти люди с основанием считают Гайдара своим кумиром. Отсюда — дифирамбы и при жизни, и после смерти. Ему приписывают чуть ли не подвиги Геракла. Например, один из мифов: Гайдар якобы спас страну от голодной смерти. Можно подумать, что он за год правления вырастил богатый урожай, собрал, обработал, доставил на прилавки или вырастил тучные поголовья скота и овец и наполнил магазины обильным продовольствием и товарами народного потребления! Ну не смешно ли это, если не глупо?

Второй миф: Гайдар не дал развернуться гражданской войне.

Давайте разберемся с этими домыслами. В первом случае речь идет о самых банальных вещах в экономической политике. Суть в том, что и Верховный Совет, и правительство отменили монополию государства на внешнюю торговлю. Верховный Совет это сделал раньше: кажется, в сентябре 1991 года. Еще 22 августа 1991 года на чрезвычайной сессии парламента, созванной в связи с ГКЧП, я выступил с предложением о необходимости перехода на капиталистическую систему. Идею отмены монополии государства на внешнюю торговлю я обсуждал с Ельциным и Силаевым — оба её одобрили. Но, поскольку правительства не было, мы в Верховном Совете отменили эту пресловутую «монополию». А Президиум Верховного Совета собрал все внешнеторговые организации и Таможенную службу и предписал им начать срочные переговоры с зарубежными фирмами о поставках крупных партий продовольствия и товаров народного потребления на обычных рыночных условиях и в постоянном режиме.

Помнится, я также сказал, что поскольку правительства нет, а президент Ельцин далеко не всегда доступен, они могут приходить к нам, в Верховный Совет: я или мои заместители готовы всегда принять нужные решения, встретиться с представителями иностранных фирм и даже подписывать нужные официальные «бумаги» от имени Российской Федерации. И уже к октябрю 1991 года (еще до формирования «правительства Гайдара») были заложены основания для быстрого изменения ситуации с дефицитом продуктов питания. Эта линия и была продолжена правительством Гайдара.

Кстати, дефицит продовольствия в 1991 году был на уровне 17—20%, то есть отечественное производство тогда давало 80% необходимой продукции. Через год правления Гайдара зависимость России от ввоза иностранного продовольствия возросла до 50%. Всё сельское хозяйство оказалось загубленным. Министр финансов Борис Фёдоров поверг нас в шок, сказав как-то на заседании парламента: «Наше сельское хозяйство убыточное, зачем нам его поддерживать? Мы будем продавать нефть, газ, металлы, лес и закупать продовольствие. Это нам обойдется дешевле». Министр не знал многого, например, того, что 1 тонна производимого в Японии риса обходится этой стране в 50 раз дороже, чем аналогичная тонна в Китае, Вьетнаме, других странах региона. Но Япония обеспечивает себя собственным рисом.

Зная хорошо Ельцина, я до сегодняшнего дня задаю себе вопрос: почему он так отчаянно дрался за Гайдара? Для меня не было секретом, что правительство проводило в жизнь не свои идеи и разработки, а программу так называемого Вашингтонского консенсуса. Термин вбросил профессор школы мировой экономики Гарвардского университета Уильямсон. По заданию МВФ, Уильямсон в конце 80-х годов работал над мерами по выводу стран Латинской Америки из безнадежного долгового кризиса. Ранее были введены разные программы помощи, в том числе «план Брэйди» (по имени министра финансов США). Всё было тщетно, Западное полушарие всё глубже увязало в долгах. А деньги принадлежали американским банкам, их надо было вернуть. И вот тогда появилась программа под этим названием. Основные составляющие ее: резкое сокращение государственных расходов, особенно на социальные цели, приватизация крупных государственных секторов экономики, перевод образования, здравоохранения, науки и пр. в частную сферу и т.д. (И эта программа, кстати, потерпела крах в Латинской Америке).

И вот совершенно неожиданно именно эту программу, без малейших коррективов, привезла группа американских экспертов во главе с профессором Джеффри Саксом в Москву и предложила Ельцину. Ельцин, который старался очень понравиться американской элите, железной хваткой вцепился в этот «Вашингтонский консенсус». Другую команду, которая могла бы бездумно осуществить самые жестокие мероприятия в ее рамках, трудно было бы отыскать. Представьте себе иной расклад — во главе правительства находится Святослав Фёдоров, перед ним кладут «консенсус», он внимательно читает и, конечно же, говорит: «Эти глупости нам не нужны, Россия — это не Латинская Америка». Скорее всего, не привязанность к Гайдару (Ельцин ни к кому «не привязывался»), а фанатичное доверие к американцам, уверенность в том, что он получит от них помощь, заставляли его поступать так нелогично, иррационально. К тому же время от времени появлялись «разговоры» относительно «24 млрд. долл. помощи под Гайдара» со стороны США. На самом деле ни США, ни Западная Европа в те времена оказать нам какую-либо существенную финансовую помощь не могли: мир охватил мощный экономический кризис, баррель нефти устойчиво держался на уровне 10—12 долларов.

Влияние американцев на российскую политику было велико. Вот что говорил по этому поводу депутат Европарламента Джульетто Кьеза (он более 20 лет работал в СССР и России журнали-стом, представляя самые влиятельные газеты Италии, и хорошо знал кремлевские коридоры власти): «Вы знаете, как американцы организовали в России приватизацию? Указы были написаны (речь идет об указах Ельцина.— Р.Х.) в Гарварде и направлялись по факсу на русском языке правительству Гайдара!.. (Как видим, мало того, что они дали «свою программу», направили многочисленную группу своих экспертов, но даже писали проекты указов для Ельцина! — Р.Х.). Получилось, — говорит далее Кьеза,— что все эти 15 лет были годами подпольного руководства Америки. Американцы вели себя как хозяева. Всё, что сейчас происходит, — последствия того комплекса победы, который они испытали после разрушения СССР. Картина, которая рисовалась на Западе, культивировалась определенными кругами внутри Советского Союза, воспринимавшими западный мир как рай без противоречий. Те, кто не имел американских взглядов, считались консерваторами. Совершались громадные ошибки типа полной приватизации». В действительности министерство финансов США совместно с МВФ реально руководили деятельностью правительства, в том числе кадровой политикой. Я никогда не был и не являюсь антиамериканистом, но не был и приверженцем американских взглядов на российскую действительность. Поэтому сразу же оказался зачисленным в ряды консерваторов, приверженцев «возвращения «старых порядков». Такова сила пропаганды, которая используется в политической борьбе. Об этой разрушительной стороне деятельности Гайдара, похоже, все «забыли».

Нет, «предотвращение Гайдаром гражданской войны» — это явный миф. Элементы гражданской войны были буквально «введены» в наше общество неразумной политикой Ельцина—Гайдара—Чубайса. Она «замаячила» на горизонте к весне 1992 года. Хотя дело с продовольствием худо-бедно решилось — в магазинах оно появилось,— покупать его было не на что: у людей не было денег. Заводы и фабрики встали, колхозы и совхозы отчаянно взывали о помощи, кричали, что не в состоянии начать посевные работы: нет горючего, запчастей, посевных семян, оборотных средств, всё заблокировало правительство. Учительницы рылись в помойках, отыскивая какую-то еду для голодных детишек. Инженеры стали торговать игрушками, профессиональные рабочие оказались выброшенными, многие из них пропали (пьянство, депрессии, заболевания от тоски и безнадежности). Вот где истоки тех сегодняшних проблем с инженерами-разработчиками и квалифицированными рабочими, без которых ни инновации, ни модернизации невозможны. Безработица в ряде регионов зашкаливала за 40%, в качестве заработной платы люди получали гроши, иногда — самовары, игрушки, автомобильные колеса и прочие заводские изделия, с которыми они шли на базар.

Армия разваливалась, брожение охватывало офицерский корпус. Деградация, как ржавчина, разъедала милицию, стремительно разрасталась преступность, банды делили власть с городскими властями, убийства и разбойные нападения стали обычным явлением, миллионы брошенных детей, как волчьи стаи, бродяжничали по стране, сотни тысяч людей исчезали бесследно. Множились экстремистские организации. Собственно, гражданская война полыхала по стране, но в специфической форме, без ясно обозначенного противника.

Политика Ельцина—Гайдара—Чубайса породила реальные условия для возможной гражданской войны. И предотвратил ее именно Верховный Совет. А политика правительства Гайдара как раз и привнесла элементы гражданской войны в российское общество.

Было множество и других нюансов, недопустимых во взаимоотношениях между парламентом и правительством. Один из них — это заигрывание с бесноватым отставным генералом из Грозного, перевод в эту республику крупных денежных ресурсов по прямым указаниям самого Гайдара либо его министров. А ведь на V Съезде народных депутатов России Дудаев был признан незаконно избранным, сами выборы также были признаны незаконными. Парламент на базе этого решения предписал правительству: никаких денежных переводов республике до упорядочения в ней обстановки. Несколько месяцев я ставил перед правительством вопрос о прекращении перекачки в Грозный сибирской и тенгизской нефти — тщетно. Пришлось задействовать аппарат Верховного Совета, и мы быстро решили эту проблему. Однако правительство здорово мешало мне решить в целом «проблему Дудаева». Представляете, каких бед избежал бы чеченский народ — десятки тысяч людей остались бы живы; не погибли бы тысячи российских солдат и офицеров, сотни тысяч людей в погонах не прошли бы огненный смерч войны.

Другой нюанс — это вообще феноменальное явление, не встречавшееся ранее в международных отношениях. Суть в том, что влиятельные министры правительства в своих частых зарубежных вояжах буквально специализировались на бесконечных обвинениях российского парламента, не останавливаясь перед клеветой, и всячески призывали заграницу «повлиять» на «русский парламент во главе с чеченцем Хасбулатовым». Это — типичное поведение марионеточных властей, которые идут на поклон к верховному сюзерену, жалуясь на соперников.

Она, эта заграница, и влияла, только не на парламент, а на правительство, его политику.

А что касается событий сентября—октября 1993 года, здесь и обсуждать нечего: лишь оголтелые безумцы, либо сами замешанные в тех кровавых преступлениях могут оправдать незаконный разгон Верховного Совета и последующие жестокие расправы, напоминающие чисто фашистские методы. Президенту и Государственной думе давно надо было реабилитировать Верховный Совет, принести извинения за те злодеяния беспутной власти. Заодно выплатить ощутимую компенсацию за материальный и моральный ущерб оставшимся в живых парламентариям и родственникам ушедших из жизни. Кстати, мне Святослав Фёдоров рассказывал, что, когда реабилитировали его отца, видного военачальника (комкор), расстрелянного в 1937 году, в качестве компенсации он получил крупную денежную сумму, на которую купил «Волгу». Это не были «чеки Чубайса», которые лежат у меня до сих пор в ящике письменного стола в ожидании, когда Чубайс поставит перед окнами моего дома обещанный автомобиль «Волга». А ведь необходимость реабилитации невинного Верховного Совета так очевидна.

Что касается Егора Гайдара, то российская история несомненно его запомнит. История, как известно, запоминает не только славные дела, но и злодеяния, славу Герострата. Вот с таких позиций он и попадёт в отечественную историю.