Сергей Собко в «Правде»: Последний шанс на модернизацию

Итак, депутаты приняли проект федерального бюджета на 2010 год. Чего от него ждать и ждать ли чего-либо хорошего – рассказывает заместитель председателя Комитета Государственной думы РФ по промышленности С. Собко.

Собко Сергей Васильевич

В Государственной думе завершилась бюджетная страда. Парламентарии приняли проект основного финансового документа — федерального бюджета на 2010 год. Он будет с дефицитом в 6,8% от ВВП. Бюджет уходящего 2009 года тоже будет с убытками. К концу декабря дефицит ожидается на уровне 8,3% от ВВП. Таков итог шестилетки нефтяного благоденствия, когда государство благодаря экспорту нефти сосредоточило в своих руках достаточно ресурсов, чтобы осуществить структурную модернизацию экономики, слезть с нефтяной иглы и возродить отечественную промышленность. Однако уникальная возможность модернизировать российскую экономику за счет внутренних источников развития была упущена. Это вынуждены признать даже наши оппоненты. Впрочем, эти признания запоздали и вселяют мало надежд. В правящей элите, в первую очередь в той ее части, которая отвечает за экономическое развитие, мы не видим даже признаков понимания причин краха экономической политики.

Миссия невыполнима

Стоит сказать, что в Кремле и в правительстве на словах всегда выступали за развитие реального сектора экономики. Однако рецепт поддержки отечественной промышленности у правящей экономической команды, которую в Госдуме поддерживает «Единая Россия», основывается исключительно на либеральном подходе к роли государства. Согласно такой позиции, для развития реального сектора нужны «длинные деньги», кредиты. А для того чтобы банки могли выдавать кредиты, должна быть низкая инфляция, на уровне 5—6%. Значит, главная задача правительства — это борьба с инфляцией. А так как чиновники экономического блока свято верят, что чем меньше денег в экономике, тем ниже инфляция, то главным средством борьбы с ней объявляется изъятие денег из экономики, или, по-другому, — «стерилизация» денежной массы. Поэтому экономическая идеология нашего правительства в годы нефтяного благоденствия была последовательно либеральной и монетаристской.

Всё это время Центробанк и Минфин фанатично осуществляли задачу «стерилизации» денежной массы. Была сформулирована концепция о «лишних» деньгах, которые ни в коем случае нельзя допустить в нашу экономику, так как она их «не переварит». Для изъятия «лишних» денег из экономики правительство в 2005 году создало стабилизационный фонд, в который направляло профицит госбюджета, полученный от экспорта нефти.

Результаты этой борьбы хорошо видны. Вот показатели инфляции за последние годы: 2004-й — 11,7%; 2005-й — 10,9%; 2006-й — 9,0%; 2007-й — 11,9%; 2008 год — 13,3%. Что касается текущего года, то в проекте бюджета на 2009 год инфляция планировалась на уровне 8,5%. Однако затем этот показатель Минэкономразвития и Минфин несколько раз пересматривали. Вначале прогноз повысили до 13%, потом снизили до 11,6%, а теперь Эльвира Набиуллина заверяет, что инфляция не вырастет больше 11%.

Все эти цифры показывают, что миссия борьбы с инфляцией оказалась невыполнимой. В действительности «стерилизация» денежной массы при помощи откачки нефтедолларов в стабфонд привела к тому, что наш бюджет вполне легально несколько лет занимался кредитованием экономики США. Центробанк РФ вкладывал деньги от российской нефти в долговые обязательства казначейства США, акции американских ипотечных компаний, в доллары, швейцарские франки и британские фунты стерлингов. При этом на территории России меньше чем под 18—20% годовых взять кредит предприятию реального сектора было невозможно.

Центробанк выводил через стабфонд деньги в американскую экономику, наши банки брали там же дешевые кредиты (6—7% годовых), а потом перекредитовывали эти средства предприятиям и населению, у которого в силу доступности потребительского кредитования и укрепления рубля возникла иллюзия долгожданного благосостояния. Пока в мире был экономический рост, либеральная модель, основанная на изъятии денег из экономики, еще держалась. Как только США и весь остальной мир потряс финансовый кризис, всё рухнуло.

Ни капли раскаяния

Полное фиаско либерально-монетаристского подхода в российских условиях не привело к тому, что бывает в нормальном, ответственном государстве. Мы не увидели отставки правительства или смены его экономического блока, не было никакого серьезного «разбора полётов» или заявления о пересмотре идеологии экономической политики.

То, что исполнительная власть не намерена извлекать никаких уроков и менять методы управления экономикой, стало ясно еще осенью прошлого года, когда финансовый кризис вступил в горячую фазу. Минфин и Центробанк начали спасать не отечественного производителя, а банки. В результате правительство при поддержке «единороссов» продавило через Думу решение о выделении уполномоченным банкам (ВТБ, Газпромбанку, Сбербанку) 1,5 триллиона рублей якобы для последующего кредитования реального сектора. В действительности как только банки получили эти средства, они потратили их на покупку собственных акций и иностранной валюты. До реального сектора эти деньги не дошли. Стоит сказать, что Китай, который стал помогать именно своему товаропроизводителю, заставив банки выдавать реальному сектору дешевые кредиты, уже выходит из кризиса.

Однако министр финансов Кудрин продолжает повторять, что помогать промышленности можно только тогда, когда правительство справится с инфляцией, и именно благодаря либеральному монетаристскому курсу нам удалось справиться с кризисом, дно которого, по мнению Минэкономразвития, мы уже прошли.

На дне с камнем на шее

В действительности всё обстоит с точностью до наоборот. Из-за либеральной политики мировой кризис приобрел у нас самую тяжелую форму, наиболее опасную для национальной экономики по сравнению с тем, что мы видим за границей. Там кризис протекает в форме дефляции, для которой свойственно как сокращение производства, так и снижение цен. При всех трудностях и опасностях дефляции снижение цен и государственное стимулирование экономической активности рано или поздно приводят к восстановлению спроса и выходу из кризиса.

В США в минувшем третьем квартале зафиксирован рост ВВП в 3,5%, что свидетельствует о завершении рецессии американской экономики. В Китае годовой рост ожидается в 7%, а во Вьетнаме — почти в 8%.

Что мы видим в России? Вот некоторые параметры нашего кризиса в этом году. По итогам первого полугодия ВВП снизился на 10,1%, промышленное производство сократилось на 14,8%, инвестиции — на 18,2%. Если эта негативная динамика сохранится, то 2009 год станет одним из наиболее провальных за последние сто лет: в прошлом столетии наибольший спад ВВП России фиксировался лишь в 1917 и 1993 годах.

По мнению большинства авторитетных экспертов, у нас мы видим наихудшую форму протекания кризиса — стагфляцию (стагнация плюс инфляция). Для нее характерно сокращение производства при одновременном росте цен. Образно говоря, мы не только на дне, но еще и с камнем на шее.

При стагфляции шанс выйти из кризиса за счет восстановления внутреннего спроса предельно мал. Главным препятствием у нас является правительство, которое не хочет бороться с монополизмом и стимулировать экономическую активность. Производственная и инвестиционная деятельность фактически парализована.

Программа антикризисных мер правительства направлена не на модернизацию экономики или развитие предпринимательской инициативы, а на консервацию существующей сырьевой экономической модели в надежде на скорое восстановление мировых рынков, в первую очередь – рынков энергоносителей и металлов. Тем временем развитые экономики мира действительно выходят из кризиса обновленными и более конкурентоспособными.

Вредоносный корень

При большом количестве экспертных материалов, в которых критически рассматривается либеральный экономический курс правительства, даже у наиболее вдумчивых аналитиков не всегда можно найти внятный ответ на вопрос: почему либеральный курс не приводит к обузданию инфляции, а, наоборот, провоцирует рост цен и парализует производственную деятельность? Где вредоносный корень либеральной экономической идеологии применительно к нашей российской почве?

Дело в том, что Минфин и Центробанк оперируют ложным представлением об инфляции и ее причинах. В любом учебнике по макроэкономике можно прочитать, что причиной инфляции является несоответствие между денежной и товарной массами. Если денег в экономике больше, чем товаров, то цены на них растут, следовательно, происходит инфляция. Видимо, Кудрин, Греф и вся их либеральная компания на этом месте прекратили читать учебник, решив, что этих знаний достаточно, чтобы победить инфляцию. Их рецепт прост: сокращать денежную массу.

Однако такой вывод полностью противоречит реальному положению дел и потребностям российской экономики. В конце 2005 года я направлял в Минфин депутатский запрос, в котором просил предоставить мне информацию о коэффициенте монетизации российской экономики. При всей нелюбви нашего читателя к термину «монетизация» здесь это очень важный и полезный индикатор. Именно он показывает, как соотносятся денежная и товарная массы. В развитых экономиках США и Западной Европы этот параметр приближается к 100%, а инфляция при этом удерживается не выше потолка в 4—6%.

А у нас, в России, коэффициент монетизации по итогам 2005 года составлял 26%. Таков, я подчеркиваю, был официальный ответ из Министерства финансов. Это значит, что в нашей экономике не излишек, а недостаток денег, при этом инфляция в 2005 году составляла 10,9%, то есть почти вдвое выше нормы в 4—6%, характерных для развитых экономик. В годы, когда Центробанк активно «стерилизовал» денежную массу, инфляция неуклонно превосходила все ожидания, которые закладывались в бюджет. Таким образом, логика либеральной команды Кудрина—Грефа не работает: денег в экономике не хватает, а инфляция всё равно растет.

Наши либералы не там ищут причины инфляции. В России она не от избытка денег (спроса), их, наоборот, в экономике не хватает. У нас инфляция от недостатка товара, точнее — своего, российского товара (предложения). Импорт, который в структуре товарной массы составляет уже более 70%, только подстегивает инфляцию, так как его ценообразование напрямую зависит от курсов доллара и евро.

Чтобы победить инфляцию, нужно не изымать деньги из экономики (сокращать спрос), а развивать промышленность, малый и средний бизнес, то есть те секторы народного хозяйства, которые создают товарную массу (увеличивают внутреннее предложение). Не победа над инфляцией является условием развития промышленности, а развитие промышленности является предпосылкой победы над инфляцией.

Наши оппоненты из либерального лагеря в самое последнее время говорят: мол, сейчас уже точно ничего не получится. Шанс на модернизацию упущен, ресурсов на переоснащение всё равно нет, стабфонд истрачен на спасение банковской системы, а бюджет верстается с дефицитом. Сейчас, по мнению Минфина, надо ждать восстановления мировой экономики и мирового спроса на основные товары российского экспорта.

Налоговые каникулы и новые станки

На самом деле и сейчас возможности восстановить реальный сектор остались. Их можно использовать, если только избавиться от либеральных шор.

В современных развитых экономиках известны два способа решения масштабных задач в сфере реального производства. Первый: предоставить дешевые заёмные средства на относительно длительный срок (кредиты). Второй способ: оставить в руках предприятий заработанные ими деньги (налоговые каникулы). Пойти по первому пути у нас вряд ли получится. А вот вариант налогового стимулирования реального сектора в форме налоговых каникул для лёгкой, обрабатывающей, пищевой промышленности, для АПК, малого и среднего бизнеса может стать уникальным ключом к решению сразу двух задач — преодоления последствий кризиса и модернизации экономики. Существенным плюсом является то, что программу налогового стимулирования можно проводить, не опасаясь, что выпадающие доходы приведут к бюджетной катастрофе. Их компенсирует топливно-энергетический комплекс, который и так является основным плательщиком в федеральный бюджет.

Социально-экономические последствия налоговых каникул для реального сектора трудно переоценить. В их числе — обновление основных фондов, переподготовка кадров, повышение производительности труда, рост рентабельности производства, увеличение отчислений в муниципальные бюджеты с последующим улучшением обеспечения бюджетной сферы и социальной защиты населения.

Теперь, что касается технического и технологического перевооружения. Обновление материально-технической базы промышленного производства является первостепенной задачей. Нанотехнологии или энергосбережение — это, конечно, здорово, но бессмысленно, пока предприятия работают на демидовских станках. Степень износа основных фондов в реальном секторе достигает уже 90%. Запредельный износ и моральное старение материально-технической базы не дают возможности использовать методы, которые приносят эффект в развитых экономиках. Речь идет о стимулировании спроса. В нашем случае такой вариант исключен, так как стимулирование спроса приведет лишь к росту потребления импортной продукции. Российское производство на изношенных станках и с устаревшими технологиями создает товар, который, как правило, не выдерживает конкуренции с товаром зарубежным. А следовательно, торговые структуры всегда предпочтут нашему товару — импортный.

В связи с этим тяжесть ситуации, в которой мы находимся, оборачивается положительным моментом: у нас просто нет другой дороги. Единственный путь модернизации — это возрождение национального промышленного производства. Поддержка банковской системы и стимулирование спроса — западные механизмы, которые у нас не срабатывают.

Каковы должны быть первые шаги в деле технического перевооружения реального сектора? Будем смотреть правде в глаза: отечественное станкостроение дышит на ладан. Поэтому надо скорейшим образом освободить от НДС и таможенных пошлин ввоз на территорию России металлообрабатывающих станков. Дело в том, что в Россию завозятся станки «последнего уровня», то есть те, которые создают относительно готовый продукт. Нам же как воздух нужны станки для создания средств производства, в первую очередь — это металлообрабатывающие и металлорежущие. Без них обновление основного капитала промышленного производства и восстановление отечественного станкостроения невозможны в принципе. Здесь кроется ключ к успешной национальной промышленной политике.

Пока что в этом вопросе Министерство промышленности и торговли демонстрирует полное непонимание. Разработав пространный список технологического оборудования иностранного производства, которое можно ввозить в Россию без НДС и таможенных пошлин, министерство принципиально отказывается вносить в этот список именно металлообрабатывающие станки.

 * * *

Несмотря на тяжелый экономический урон, понесенный в результате мирового экономического кризиса, и крайне вредную монетаристскую политику исполнительной власти, у нас еще есть шанс запустить механизм экономической модернизации. Для этого надо отказаться от либеральной экономической идеологии и перейти к практике государственного стимулирования промышленного развития.

Что касается крупных собственников, то сейчас есть уникальный шанс в рамках закона и без особых конфликтов пересмотреть итоги приватизации 90-х годов. Если производство не эффективно, его нужно национализировать не посредством выкупа, а используя процедуру банкротства. Не можешь быть эффективным собственником — возвращай добро в госказну.

Важнейшими задачами модернизации являются, во-первых, объявление налоговых каникул для тех секторов промышленности, которые связаны с внутренним потреблением; во-вторых, создание условий для инвестиций в основной капитал и обновление материально-технической базы промышленного производства.

Мы обречены на модернизацию. В противном случае мы обречены как страна, как нация. Повторная индустриализация страны, на новом технологическом уровне,— ключ к экономическому благосостоянию, обеспечению социальной справедливости и политическому суверенитету. Это главный политэкономический урок новейшей истории России.