Людку сдал, Людку принял…

Это где-нибудь в Америке, человек-творец совей судьбы. На бескрайних российских просторах судьба вертит человеком, как хочет. На страницах «Подмосковной правды», мы часто задаемся нашим глубинным вопросам, как же все это все произошло и что дальше делать….этот очерк, был написан нашим специальным корреспондентом Константином Елисеевым в далеком 1997 году, о лихие девяностые, о времена и нравы, скажут многие, а разве что-то изменилось? Герои нашего времени - не те, чьи улыбки мы видим на телеэкранах. Это совсем другие люди. О них мы и собираемся рассказать. Чтобы помнили, чтобы знали. Есть те для кого жизнь не мед, и даже не вода, а соль и грязь...

Как появилась Людка в депо, никто толком и нем помнит. Быть может она вовсе и не Людка, какая-нибудь Наташка или Ирка, но раз представилась Людкой, так и будем ее называть…

Издалека, особенно в сумерках, многие принимали ее за мужика. Да это и не удивительно, даже вблизи она мало чем походила на девушку. Зимой поверх вытертого китайского костюма надевала черную железнодорожную шинель с блестящими золотыми пуговицами, на бритую голову напяливала вязаную шапочку типа «горшок», а в качестве обувки использовала старые мужицкие кроссовки размера так сорок пятого. И в таком прикиде, немного помятая и поддатая, бойко шагала по вагонному депо, размахивая руками, словно солдат на марше. Увидев такую деваху, слоняющуюся возле составов, работяги из новых спрашивали друг у друга: «А эта… что, тоже здесь работает?» Нет, здесь она не работала, то есть официально не числилась, хотя вносила свой посильный вклад в развитие отечественного железнодорожного транспорта.

… Несколько лет назад она приехала в Москву из далекого Бишкека поступать в школу проводников дальнего следования. В свои шестнадцать лет она впервые ехала на поезде дальнего следования и, рассказав пассажирам, что хочет стать проводницей, вызвала удивление у самых сердобольных. «Да зачем это тебе, дочка? — все время причитала старуха с нижней полки. — Одумайся, иди в ткачихи, как моя племянница, там и в общежитие поселят, и замуж выйдешь, да и с Москвой рядом, каких-то 90 километров, город симпатичный — Струнино».

Но Людка твердо стояла на своем: «Никаких ткачих! Хочу путешествовать!»

Приехав в столицу, гостья из Бишкека сразу же отправилась на вещевой рынок: надо было прибарахлиться, благо и денег немного при себе было.

Прибыв на оптуху, Людка лишилась дара речи: никогда прежде не видала столько народа, а тут — муравейник: кричат, тащат взад-вперед раздутые баулы, сумки… Нырнув в толпу, она с трудом протиснулась к контейнеру, где торговали китайским ширпотребом, там и выложила деньги за костюм, там же его и надела. Потом, счастливая, пошла к выходу, где ее подстерегал некий Рустам, которой, неожиданно завидев знакомую из родного города, сразу же решил: «Дуру надо «обуть». Недолго думая, Рустам наговорил Людке, что барахла у него полно и ей он отдаст его почти даром. Людка клюнула. Рустам привел ее к ближайшей помойке, прыснул «черемухой» и, когда землячка отключилась, забрал у нее оставшуюся наличность и преспокойно удалился.

Очухавшись, будущая проводница вернулась на рынок. Она была готова идти в «ментовку», но, увидев, как задорно знакомый азиат травит анекдоты с рыжим ментом, сразу же передумала…

Школа проводников железнодорожного транспорта находилась в полуразвалившемся двухэтажном бараке. Именно здесь, в этом неприглядном здании, произошло чудо: секретарша, даже не глядя на ее документы, сообщила, что Люда принята на курсы проводниц. Вскоре Людка начала осваивать азы будущей профессии: как чай делать темным, как зайцев провозить, сколько нужно дать ревизору и бригадиру поезда, сколько раз можно застилать грязное белье, то есть делать «китайку»… Пришло время и экзаменам, которые принимал Петр Семенович — мужчина тертый, не один год проработавший начальником поезда, а теперь на пенсии подрабатывающий педагогом. Среди учащихся школы ходила молва: кто Петра Семеновича обманет, тот и трех дней не проживет.

«Ну что, будущие вагонные полотеры и профурсетки, готовы к экзамену, аль нет?! - заплывшее жиром лицо экзаменатора, всегда красное с бодуна, еще сильнее побагровело. — Вынули шпаргалки из карманов, положили на стол мне зачетки и паспорта и по одному подходим сюда». Надо сказать, эту фразу, к большому удивлению слушателей, отставной проводник сказал как-то тихо, задумчиво и почему-то с шипением.

Подошла очередь Людки. Училась она в «проводниковой школе» так себе, звезд с неба не хватала, но за то, что посещала занятия регулярно, взысканий не имела, как и многие, рассчитывала, что с экзаменами пронесет.

«Ты что же это, дочка, прописана не в Москве? - с недоумением спросил Петр Семенович и вдруг сорвался на крик: - Молчишь? Так что же это ты, лимита залетная, три месяца дурила нас?! -тут педагог от ярости вскочил со стула. - Я кому говорю, отвечай!»

Никто еще не видел экзаменатора таким злым. Петр Семенович подбежал к растерявшейся девушке и содрал с форменной голубой рубашки новенькие эмпээсовские погоны рядового.

Все были в шоке, многие стали подумывать, что удачно сданных экзаменов им не видать как собственных ушей и что их, «подмосковных полудурков», прогонят из школы, как гонят сейчас Людку.

«Вон отсюда!» — еще истошнее заорал Петр Семенович, и Людке ничего не оставалось делать, как, собрав свои манатки, которые были тут же, в экзаменационном классе, податься куда глаза глядят. Денег, чтобы ехать домой, у нее не было, а где их можно заработать, она себе не представляла.

Глаза ее карие смотрели не куда-нибудь, а на вагонное депо северных направлений, туда, где она две недели назад ездила с группой, возглавляемой самим Петром Семеновичем, глядеть на колесные пары. Преподаватель все твердил о буксах, а при всякой удобной возможности пытался прижать к вагону кого-нибудь из будущих проводниц.

Надо сказать, у многих посетивших это депо в памяти осталось огромное коричневое здание с отваливающейся штукатуркой, грязные полупьяные работяги, снующие между составов, мужики и бабы, таскающие какие-то мешки. А увидев автомашину, можно было подумать, что она недавно вернулась с фронта, так как носилась по территории без фар, крыльев и бамперов. Куда идти, Людка не знала и, немного поразмыслив, решила все-таки: «Надо искать пристанище среди этих людей».

Постучалась в одну дверь - послали, в другую - результат тот же, лишь в котельной, у дежурных кочегаров, работающих посменно, она нашла приют. Недолго думая, девчонка со своим скарбом примостилась у них на подоконнике, да так на нем и прижилась. Работенка была у нее не пыльная: сбегать за пузырем, подмести, постоять на шухере у двери, когда мужики выпивают, чтобы начальство не засекло, а иной раз и удовлетворить естественные потребности кочегаров. Прижилась Людка у кочегаров капитально, уже через пару месяцев в книге дежурств стала появляться запись: «8.00 — смену принял, 20.00 — смену сдал. Все в порядке, передаю Людку по смене, неполадок не обнаружено».

«Неполадки» обнаружились лишь тогда, когда в бригаду кочегаров пришел некто «Михал Иваныч» - бывший судья, отмотавший срок за взятки, любивший в бытность служителя Фемиды крыть матом всех участников судебного процесса. Увидав Людку, он спросил: «Вы что здесь, любезная, делаете?» Вразумительного ответа не дождался, а узнав, что это за пташка, каждую ночь, в свое дежурство, стал домогаться благосклонности несостоявшейся проводницы. Людка из страха никому не отказывала, но вот бывшего судью невзлюбила. Поняв, что ему выходит натуральный облом, Михал Иваныч побежал к начальству и заявил: «Вы меня простите, конечно, но поглядите, что происходит, это же бордель, проходной двор…» Через полчаса Людку выкинули из дежурки вместе с вещами.

В ремонтном цехе депо работал ничем неприметный человек Степа-Бронзовая Ручка. Прозвали его так потому что правая рука его была вечно согнута в локте вследствие паралича, как он сам объяснял - на почве алкогольного отравления. Росту Степа был небольшого, имел огромную лысину, во всю голову, и от стеснения все время прикрывал ее засаленной кепкой. Женат он никогда не был, жил один, пил, как правило, в одиночку. Людку он заприметил давно, но все как-то стеснялся к ней подойти.

Увидев Людку возле дверей своего цеха, Степка, набравшись сил, подошел к ней и, заикаясь, скороговоркой предложил: «Людок, как мне тяжело жить, если б ты знала. Дома все не ладится, ну… Нужна женская рука, может, поможешь, а?» Как не помочь — Степка протягивал ей счастливый билет в светлое будущее. Она безо всяких раздумий приняла его.

К себе домой Степка вез Людку на электричке и своим гордым видом показывал: дескать, смотрите, какая у меня жена. Степка жил в небольшой квартирке в панельной пятиэтажке, что в поселке Зеленоградский, который местные жители окрестили Зеленкой. Ровно год Людка не бывала в нормальных домах, размякла сразу, очутившись за порогом малогабаритки, и бросилась на одиноко стоявший посреди комнаты диван, вокруг которого стояли старый телевизор марки «Рекорд», два стула, которые Степка утащил из рабочей столовой, самодельный столик и столешница, снятая из раздолбанного плацкартного вагона.

Узнав о сожительстве Степки с Людкой, рабочие затравили парня: «Когда, Степ, на свадьбу позовешь?», «Ну чего, Степка, СПИД еще не подцепил?» Но больше всего молодожен вздрагивал, когда «положительно характеризующийся» пожилой рабочий Иван Мартынович начинал каждое утро на рабочей пятиминутке свои наставления: «И что же ты, Степан, пустил домой какую-то проститутку, неужели не мог найти себе нормальную бабу? Смотри, она, аферистка, без квартиры тебя оставит!» Эти слова больнее всего били по Степкиному самолюбию. Да и Людка взяла моду, как увидит, что хозяин домой поддатый с работы идет, не пускает в квартиру, и приходится ему перед домом стоять на коленях, упрашивать женушку, чтобы пустила.

Наконец Степке надоело быть посмешищем в поселке и депо, и он прогнал Людку, не прожив с ней и пару месяцев. Пришлось ей снова ехать в депо — больше было некуда. По дороге она соскочила в Лихоборах, взяла две бутылки пива и бутылку водки.

Был солнечный весенний день. Гидрометцентр фиксировал плюс 22, но для Людки, принявшей с горя водочки, температура была выше. Она опять стала вольной птицей, но ни лететь, ни идти после выпитого не могла и потому, сев на подножку вагона, уснула. Вагон тем временем должен был отправляться в рейс. Проходившая мимо инженер по охране труда Катерина Иванна, заметив девушку, возмутилась: «Это что за дура тут спит? Что — думает состав из-за нее в рейс не выйдет?» Мимо проходили два путейца в оранжевых жилетах и, смекнув в чем дело, подхватили размякшую Людку под руки и потащили к себе в теплушку. Часа два никто из этой троицы не появлялся, правда, потом, как утверждают очевидцы, Людку выносили за руки и за ноги уже четверо железнодорожников. Все они весело гоготали, таща девушку через депо. «Куда вы ее несете?» - поинтересовалась Катерина - заметил остроумный стрелочник. Так и сделали, раскачали Людку да бросили под откос рядом с главным путем…

Перед ее глазами стояли звезды. Шел дождь. Все тело ныло, но, превозмогая боль, собрав последние силы, она поползла вверх по откосу по направлению к депо. Добралась до раздевалки, где был душ. К ее счастью, там никого не было, и Людка через несколько часов стала похожа, если можно так выразиться, на саму себя.

Ранним утром, когда рабочие угрюмо брели на работу, Людка увидела знакомое лицо — это была Светка, они вместе учились на курсах проводников. «Светка, возьми меня с собой в рейс!» - взмолилась Людка. «Ну как я тебя смогу взять, ты ведь пойми, мы тоже люди подневольные, а если вдруг ревизоры пойдут, что тогда?» — насторожилась Светка. «Ну возьми! Возьми, я тебя умоляю, я буду делать все, что ты скажешь, все, пожалуйста!!!» -«Ну ладно, была-не была, поехали, я как раз сейчас работаю без напарника».

В рейсе Людка рассказала подруге свою историю. Слушая ее, Светка долго плакала и обнимала однокурсницу. Так и стали они ездить вдвоем. Светка передавала Людку, как говорится, без всяких неполадок по смене. Но Людку это уже не пугало, она была пускай не настоящей, но все же проводницей. Культурные пассажиры ее называли «девушкой», ну и, как положено, употребляли приличные выражения: «Будьте добры», «Нельзя ли чайку», «Пожалуйста, разбудите во столько-то»… Но на Север и с Севера ехал прожженный контингент, проходу не давали. Людку, однако, это уже не волновало, она была при деле: ее мечта сбылась. Проносились мимо платформы, колеса стучали, и ветер, если высунуть голову в окно, по-свойски теребил волосы.

Так что, если ненароком и вам придется встретиться с Людмилой Ивашовой на одном из северных маршрутов нашей бескрайней Родины, вы уж, пожалуйста, не обижайте ее. С нее хватит…

Эта история действительно имело место, и она к сожалению, не окончена. Имена всех персонажей и месторасположение объектов изменены.