Военная доктрина еще не щит России. Интервью генерал-полковника Л.Г.Ивашова

В последние дни в России и за её пределами активно обсуждается Военная доктрина России. Она одобрена президентом РФ после многомесячных оттяжек и, фактически, после завершения первой, исключительно разрушительной фазы «обновления облика» Вооруженных Сил, затеянная главой Минобороны РФ г-ном Сердюковым явно по наущению верховного руководства страны. Мы попросили президента Академии геополитических проблем, генерал-полковника Л.Г.Ивашова высказать свои оценки этого документа.

- Леонид Григорьевич! Какие ощущения возникают при знакомстве с новой Военной доктриной?

- В целом Доктрина исполнена добротно. Особенно по сравнению с предыдущими аналогичными документами. Например, в «Основных положениях военной доктрины» 1993 года утверждалось, что у демократической России вообще нет внешних военных угроз и противников, а главные опасности -  внутри самой России. Таким образом, ельцинско-чубайсовская команда ориентировала Вооруженные Силы, включая авиацию, флот и ракетные войска стратегического назначения, на боевые действия внутри страны. Дикость, конечно! Но эта дикость полностью отражала взгляды тогдашней правящей «элиты» РФ. Кстати, тезис о внутренней опасности, как ни парадоксально, соответствовал истине, ибо основная угроза российскому государству исходила из политики его верхушки.  

А вот другой пример: после ударов по Нью-Йорку в сентябре 2001 г. Военная доктрина России, принятая годом раньше, была скорректирована в направлении подготовки Вооруженных Сил к борьбе с международным терроризмом. Можете представить себе полное недоумение командования  видов Вооруженных Сил, когда им велели готовиться к войне с мифическим противником, выдуманным американцами для оправдания их глобального военного развертывания.

Новая доктрина признает наличие военной угрозы для России, возможности развязывания против нее вооруженных конфликтов, локальной, региональной и крупномасштабной войн. В этом документе  справедливо   подчеркивается, что на ряде направлений военные опасности для РФ усиливаются. К их числу относятся, в частности, нарушение баланса сил вблизи границ РФ; развертывание систем стратегической ПРО, размещение оружия в космосе, развертывание стратегических неядерных высокоточных систем оружия; территориальные претензии к РФ; демонстрация военной силы вблизи границ России и её союзников; подготовка вооруженных сил иностранных государств к совершению агрессии. Наконец-то в числе реальных угроз России рассматривается НАТО, планы расширения альянса и превращения его в глобальный инструмент внешней политики США и их союзников.

- То есть документ получился безупречный?

 - Вот этого-то я сказать не могу. Проблема в том, что доктрина имеет весьма общий характер. Она написана так, что годится для любой страны. Эту доктрину можно использовать в военных академиях для семинаров  на тему о том, как составлять такие документы. Но эта доктрина мало связана с российской реальностью.

Возникает ощущение, что этот документ писался не для современной России и её Вооруженных сил. Это некое идеальное видение мира, не учитывающее даже среднесрочные перспективы. Ни новая  Военная доктрина, ни принятая в прошлом году  Стратегия национальной безопасности не дают ответа на вопрос, под какие потенциальные войны должна создаваться система безопасности России. Ведь абсолютно недостаточно просто фиксировать угрозы. Между тем,  из содержания доктрины совершенно непонятно, как мы будем отражать возрастающие военные опасности.

- И как же видятся вам очаги и причины потенциальных конфликтов?

- Их масса. Идет вполне очевидная борьба за контроль над ключевыми регионами мира и их ресурсами, за стратегическими коммуникациями. Ситуация усугубляется нынешним мировым кризисом и борьбой за лидерство на планете. История показывает, что такого рода глобальные конфликты зачастую разрешаются через большие войны. Ясно, что США и их союзники, включая ЕС и Израиль, намерены добиваться большего контроля и не намерены упускать гегемонию над планетой. Симптомы противоборства Запада с Востоком становятся все более очевидными. Достаточно сослаться на обостряющиеся буквально на глазах отношения между США и Китаем.  

Стратегии национальной безопасности США относит к ключевым те регионы, откуда  можно воздействовать на региональную и глобальную ситуацию, на своих соперников и партнеров. Это Балканы, Ближний и Средний Восток, Кавказско–Черноморско-Каспийский бассейн, Афганистан - солнечное сплетение Евразии. Ну и, разумеется, в центре внимания американских стратегов пути доставки нефти и газа США, в ЕС и на восток. США уже контролируют проливы, через которые КНР ввозит до 80% потребляемой им нефти.

Можно ожидать борьбу за Севморпуть, за Панамский и Суэцкий каналы. Подспудно обостряется соперничество в Арктике, где может находиться до 25% нефти и газа. Кстати,  Афганистан, который воспринимается лишь как точка геополитического соперничества и где по существу никогда не проводилась  активная геологоразведка, может, по некоторым прогнозам располагать огромными запасами урана- 235, газа, медных и других руд, драгоценных камней и металлов.

Обращены алчные взгляды и к нашим, российским ресурсам. Ведь в наших недрах около 40% мировых природных запасов. Наша территория – это пространство, соединяющее Запад с Востоком, Север с Югом. Как выражаются политологи - это хартленд, сердце мира, центр земной суши. Так что охотников поживиться за наш счет больше, чем достаточно и со всех сторон. Пока мы обладаем армией, способной дать отпор каждому претенденту на наши земли, пока у нас есть союзники, например, исламский мир, Индия, Южная Америка, мы в относительной безопасности. Но дело быстро идет к разрушению оборонного потенциала России и отторжению союзников. Когда это произойдет, Россия станет беззащитной перед шантажом или даже оккупацией.

- Создается впечатление, что после почти 15 лет блаженного «слияния с Западом» верхушка РФ, наконец, почувствовала опасность со стороны наших «заклятых друзей» и начала хоть что-то делать для сохранения обороноспособности страны?

- Да, внешне какие-то телодвижения вроде бы предпринимаются. Но они имеют непоследовательный характер, а зачастую ведут не к укреплению, а ослаблению безопасности России. Возьмем три основных события последнего времени. Это принятие Военной доктрины, проведение военной «реформы» и переговоры с США по договору о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ). Какое из этих событий главное? Убежден, что это принятие Военной доктрины, ибо она должна учитывать нынешнее и предстоящее состояние Вооруженных Сил, включая стратегическую ядерную компоненту, и на основе глубоко научного анализа и стратегического прогнозирования определять основные направления развития Вооруженных Сил. Но никак не наоборот.

Между тем, происходит вот что. Во-первых, Военная доктрина никак не стыкуется с «обновлением облика» Вооруженных сил, затеянной небольшой кучкой гражданских чиновников полтора года назад. Это самое «обновление облика» идет в диаметрально противоположном направлении от содержания Доктрины. Обычные вооруженные силы (Сухопутные войска, флот и авиация) как результат сердюковско-макаровских реформ находятся сейчас в таком разрушенном состоянии, что они просто не в состоянии обеспечить защиту нашей страны. 

Второе противоречие в том, что в основе новой Военной доктрины упование на ядерное оружие: оно, мол, защитит нас при любой раскладе сил. Однако одновременно верхушка РФ ведет переговоры с США по резкому сокращению СНВ. При этом именно российская сторона уговаривает американцев пойти на радикальные сокращения. То есть делается очередной шаг к ликвидации ядерного потенциала России. Так что, военная доктрина, военная «реформа» и наш «встречный» план по сокращению СНВ,  не только не согласуются, но принципиально противоречат друг другу.     

Если в Концепции внешней политики и Военной доктрине содержатся призывы к укреплению обороноспособности России, то военная «реформа», по моему мнению, исходит из того, что чем больший вред будет причинен нашей армии, тем лучше. Напомню, что нанесением максимального ущерба нашей армии занимались Гитлер и его начальник Генштаба Гальдер. Но они делали это в условиях войны и лишь на европейской части СССР. Сейчас же сопоставимые разрушения причиняются Вооруженным Силам России в условиях мира и на всей территории страны – от Калининграда до Владивостока.

Третья проблема в том, что доктрина носит пассивный характер. Мол, если нападут, то будем защищаться. А как укрепить обороноспособность, чтобы ни у кого не возникло и мысли нападать на нас – этого в доктрине нет. Но ведь на то и нужна доктрина, чтобы определить задачи государства в области обороны гораздо шире, нежели сиюминутные потребности защиты от каких-то конкретных угроз. Например, в доктрине не ставится задача расширения зоны безопасности вокруг наших границ за счет укрепления отношений с бывшими республиками СССР. Не ставится задача приобретения новых союзников в «дальнем зарубежье». А ведь это задачи огромной важности

Приведу пример. Выход Красной Армии на новые  рубежи в 1939 году позволил создать «предполье» глубиной в 400 километров, которые фашистским войскам пришлось преодолевать с тяжелыми боями в течение нескольких недель. В результате был сорван «блиц-криг», на который надеялся Гитлер. Вот вам пример того, как безопасность страны была решающим образом повышена за счет чисто политико-дипломатических средств. Ныне о «предполья» можно только мечтать. Войска НАТО фактически оказались в 120 километров от Петербурга и в 600 километрах от Москвы. А на этих направлениях у нас в результате безудержных, а верее, преступных «реформ» практически нет войск для защиты двух столиц.

И вообще у нас ныне на наших границах вместо союзников один за другим плодятся противники. С Грузией мы уже воевали, с Беларусью и Украиной находимся в состоянии «холодной войны». Проект Евразийского Союза, внесенный президентом Н. Назарбаевым и предполагающий единое экономическое и оборонное пространство, российское руководство успешно отвергло. На постсоветском пространстве у нас нет союзников, есть конкурирующие с нами бизнес–партнеры. ОДКБ – фикция: ни один из ее участников даже политически не поддержал Россию в событиях августа 2008 г. В Шанхайской организации сотрудничества далее борьбы с пресловутым терроризмом мы никуда не продвинулись

Четвертое обстоятельство в том, что формально в доктрине ставится задача развития военно-промышленного комплекса. Но мы же видим, что происходит. Идет стремительная деградация ВПК. Он держится только на экспортных заказах. Стратегические предприятия продолжают приватизировать. Они попадают, в том числе, и под иностранный контроль. Россия на глазах теряет способность создавать современное оружие, а российские политики и подпевающие им чины из Минобороны все более настойчиво ведут разговоры о закупке боевой техники в странах НАТО. Последний по времени позорный пример – намерение Минобороны закупить французские десантные вертолетоносцы. Кому они нужны? И зачем?

- На один традиционный вопрос (кто виноват?) вы ответили. Теперь второй традиционный вопрос: что делать?

Прежде всего, необходимо срочно остановить разрушительную «реформу» Вооруженных Сил и пересмотреть её итоги в плане исправления (это еще возможно) наиболее тяжелых её проявлений. Надо предпринять экстренные меры для укрепления ВПК. Одновременно надо стремиться к формированию единого оборонного пространства стран СНГ. Продолжить курс на стратегическое партнерство в сфере безопасности с Китаем и вести дело к созданию такого партнерства с Индией, укреплять сотрудничество со странами исламского мира, а также с  Латинской Америкой. Не надо терять время и силы на бесполезные связи с НАТО, ибо эти связи стали ширмой для превращения последнего в мирового жандарма и они вызывают озабоченность у Китая и ряда других стран.

Все это вполне реально. Нужна лишь политическая воля руководства страны. А вот с этим есть немалые сложности…

Беседовал В.Тетёкин