Я не знаю, как говорить о той войне,
Чтобы было понятно всем…
Наверное, ее можно понять
На уровне чувств и вен.
В нее были вовлечены вся страна,
Каждый наш человек.
Страшная боль – та война,
Помнить будем ее вовек.
Европа твердит, и тешатся те,
Кого отбивали из фашистского плена:
- Мы забыли, знайте,
А вам зачем эта Победа?
Для нас помнить о ней – честь и боль,
И отказа уже не будет!
Эта память – на голую рану соль,
За сегодняшний мир гибли люди.
Гибли матери и отцы, они
Защищали свою землицу.
А Европе, сдавшейся за считанные дни,
Я советую перекреститься -
Как угодно: хоть слева направо,
Хоть пятками…
А мы Победу нашу не отдадим,
Гордимся ею открыто, а не украдкой.
Тот жуткий, пронзающий страх войны
Я чувствую кожей.
А для наших солдат, в тех великих боях,
Каждый день был подобен всей жизни прожитой.
Хочу спросить Европу сейчас:
- Сколько дней ты сопротивлялась?
За день Дания тихо фашистам сдалась,
Двадцать восемь дней, и Польша отвоевалась…
В Сталинграде за те двадцать восемь дней
Немцы десять домов не заняли…
Двадцать восемь верных сынов
За Москву погибли, но ее отстояли!
Вечен подвиг советских солдат!
(Не делились они на «чурок», «хохлов» и «ватников»),
Он – един!
Я запомню его – весь тот пройденный ад,
Молодость их седин…
Европа простить предпочла, не скорбя,
Жизней сгубленных миллионы…
А сейчас она уничтожает себя
За свои же патроны!
Ты забыла, Европа, кто вам печи выключил?
В Бухенвальде стон и сейчас слишком звучен…
Или ищешь того, кто покажет, как они действуют?
На ошибках лишь дураки безумствуют!
Только час напомнить Европе уже взошел,
И звучат слова мои, как набат:
Освобождать вас от фашизма пришел
Наш, советский солдат!